俄语阅读:茨维塔耶娃作品[我的普希金]片段
说俄罗斯女诗人,作家茨维塔耶娃和张爱玲有几分相似是不为过的。她们都是当之无愧的文学天才,优美的语言背后是非反复阅读不可揣摩透的深意,可怜两人都一生身世飘零。本文节选自茨维塔耶娃的散文《我的普希金》,讲述了作家6岁时与家人第一次看《叶甫盖尼·奥涅金》里奥涅金拒绝塔季扬娜的一幕的感触---一个关于爱的一幕却充满了不爱.......
Отрывок из прозы《Мой Пушкин》
《我的普希金》片段
Марина Цветаева
玛琳娜·茨维塔耶娃
Мать ошиблась. Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и в Татьяну (и, может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь. И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух (в нее — немножко больше), не в них двух, а в их любовь. В любовь.
妈妈错了。我不是爱上了奥涅金,而是奥涅金和塔季扬娜(或许爱塔季扬娜要多一点),是他们两个,是爱情。在我之后写的作品中,我也都是同时爱着两个(爱她多一点),也不是爱这两个人,而是他们之间的爱情。是爱情。
Скамейка, на которой они не сидели, оказалась предопределяющей. Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда — когда расставались. Никогда — когда садились, всегда — расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он не любил (это я поняла), потому и не сел, любила она, потому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес — она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она только потому, что он стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно. Татьяна на той скамейке сидит вечно.
那个他们都没坐的椅子,暗示了这场感情的宿命。我不管是那时,还是后来,在拥吻时都没有爱过,而总是在分别时爱着。从来不是在一起坐着时爱着,而是在起身离开时爱着。我的第一个爱的场景却是不爱的:他不爱(这个我知道),所以没有坐下,她爱所以站了起来,他们没有一分钟在一起,没有一起做过任何事,做的事都是相反的:他说话时,她沉默着,他不爱, 她爱,他走了,她留下来,所以如果此刻幕布升起,那一定是她独自一人站着,也许,是又坐下。因为她站着仅仅是因为他也站着,然后永远瘫倒在椅子上。塔季扬娜在那个椅子上永远地坐着。
......
В том-то и все дело было, что он ее не любил, и только потому она его — так, и только для того его, а не другого, в любовь выбрала, что втайне знала, что он ее не сможет любить. (Это я сейчас говорю, но знала уже тогда, тогда знала, а сейчас научилась говорить.) У людей с этим роковым даром несчастной — единоличной — всей на себя взятой — любви — прямо гений на неподходящие предметы.
所有的原因都在于他不爱她,然后才是她不爱他,正因为此,她选择了他,而不是另一个人去爱,因为她心里知道他不会爱她的。(虽然我现在才说,但是那时早就知道了,只是现在才学会了把它表达出来。)拥有这种万分不幸的,孤独的,全部一人承受的爱情的人,是找不到合适自己东西的天才。
Но еще одно, не одно, а многое, предопределил во мне ?Евгений Онегин?. Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку — и руки, не страшась суда — то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрепанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах — сделала. И если я потом, когда уходили (всегда — уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей.
但还有一件事,也不是一件,而是许多件事,《叶甫盖尼·奥涅金》预示了我不可避免的命运。如果我之后的人生一直到最后一天,我总是第一个写信,第一个伸出手,那不畏惧命运的手,是因为黎明书里的塔季扬娜,在烛光里,胸前的辫子散乱着披着,她在我眼前— 给奥涅金写信。如果之后,离开时(总是又分手的时候),我不仅没有向前伸出手,连头都没回,只是因为,那时,在花园里塔季扬娜僵成了雕塑一般。